Космический челнок для особо важных персон, оснащенный реакционно-инертным двигателем, подлетел к посадочной площадке и опустился на нее с грацией ласточки. Люк открылся, и лучи солнца, сиявшего над миром Голвей, осветили единственного пассажира, прибывшего на этом челноке.

Адмирал флота Иван Николаевич Антонов был довольно рослым, но казался не столько высоким, сколько плотным из-за своих широченных плеч и необъятной груди, делавшей его похожим на небольшой астероид. Стать этого человека и все его движения выдавали именно ту неукротимую природную энергию, о которой взахлеб рассказывали все, кто его знал. Спустившись с трапа, он остановился, вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь дряхлому на вид старику в штатской одежде, возглавлявшему встречавшую его делегацию. Обычно люди склада Антонова не воздают таких почестей членам кабинета министров, но Говард Андерсон не был простым министром.

— Да, Айван, — прохрипел Андерсон, — ты не очень-то к нам торопился!

— Хотя в полученном мною приказе и говорилось, что я должен проследовать сюда «как можно скорее», — ответил широкоплечий адмирал громовым басом с едва заметным русским акцентом, — перед вылетом мне пришлось закончить несколько совершенно неотложных дел административного характера… Между прочим, капитан Квирино считает, что во время перелета мы побили все рекорды скорости.

— Так я и поверил в твои байки! — раздраженным тоном сказал Андерсон. Прочие высокопоставленные лица из состава встречавшей Антонова делегации окаменели, а до боли молоденький младший лейтенант, стоявший рядом с Андерсоном, побелел, как простыня. — Пошли! Я тебя сейчас со всеми познакомлю. А потом отправимся к начальнику базы ВКФ адмиралу Стивенсону. Он ждет нас в Арсенале.

Со времен Первой галактической войны постоянно растущий комплекс кораблестроительных заводов и прочих сооружений ВКФ на Джеймсонском архипелаге Голвея называли просто Арсеналом.

— Слушаюсь! — с каменным лицом ответил Антонов.

В полном молчании Андерсон провел Антонова в роскошно обставленный кабинет, выделенный для его личного пользования. Младший лейтенант, переминавшийся с ноги на ногу за спиной старца в течение приветственной церемонии у трапа, ринулся было открывать дверь, но Андерсон ткнул его палкой в спину, — впрочем, совсем не так сильно, как могло бы показаться постороннему наблюдателю.

— Я еще не так одряхлел, что не в состоянии открыть себе дверь, младший лейтенант Мэллори!

Адъютант замер как вкопанный и покраснел, а Андерсон сокрушенно покачал головой:

— Ладно, Энди, не обижайся! Я знаю, что ты хотел как лучше!

— Господин Андерсон, я просто…

— Мы с адмиралом Антоновым как-нибудь сами тут разберемся, — уже намного мягче сказал Андерсон. — Ступай лучше ворковать с адъютантом Гонсалес.

— Есть! — Мэллори перестал смущаться, расплылся в широкой улыбке и поспешно удалился… не забыв перед этим нажать на кнопку двери. Дверь с шипением отворилась. Андерсон буркнул что-то неразборчивое, жестом пригласил Антонова войти, проследовал за ним и, опершись на трость, опустился в мягкое кресло.

— Молокосос! — фыркнул он, а потом поудобнее устроился на подушках и посмотрел на Антонова: — Теперь ты со всеми знаком, и можно перейти к делу!

— Да уж! — согласился Антонов, расстегнул воротник кителя и направился прямо к бару. — И не надоело тебе притворяться гнусным ворчливым старикашкой?! Представляю, как тебя тут все ненавидят!.. У тебя что, нету водки? А, вот она! — Антонов схватил бутылку. — «Столичная»! В такой дали от России! — Он огляделся по сторонам: — Но соленого огурца, конечно, не найдется… Услышав об огурце, Андерсон содрогнулся.

— Налей мне лучше бурбона! — потребовал он из своего кресла. — Уж он-то там точно найдется… Ты знаешь, — продолжал он, — в чем заключается трагедия ВКФ Земной Федерации с момента его возникновения?

— Нет, но ты меня, конечно, просветишь!

— Среди его высших офицеров сразу оказалось слишком много проклятых русских иванов! — Чтобы придать своим словам пущий вес, Андерсон стукнул тростью об пол. — Уверен, что все вы, русские, в душе по-прежнему большевики!

Андерсон был одним из последних людей в Галактике, помнивших, кем были большевики, но Антонов неплохо разбирался в истории своей родины. Он прищурил и так казавшиеся узкими из-за типично русских высоких скул глаза и сделал то, чего большинство его коллег никогда бы от него не ожидало, — широко ухмыльнулся.

— Нас в ВКФ не больше, чем ястребов американского империализма! — сообщил он, надвигаясь на Андерсона с обеими рюмками (и бутылкой водки в придачу). — Живым, а точнее, еле живым образчиком которых ты и можешь служить. В последние годы ты стал вылитым американским мифологическим персонажем… Как его там? Ах да — Дядюшка Сэм!

— Может быть, может быть, — в свою очередь улыбнувшись, пробормотал Андерсон.

В этой избитой шутке была доля правды. Федерация Государств Земли — непосредственная предшественница Земной Федерации — создала свою первую военную структуру сразу после того, как в конце Великой восточной войны была распущена Организация Объединенных Наций. Двадцать лет спустя Китай ускорил процесс формирования вооруженных сил Федерации Государств Земли безуспешной попыткой выйти из ее состава. Китайская война прославилась не только тем, что стала последним организованным кровопролитием на прародине Земле, но и тем, что побудила Федерацию Государств Земли немедленно сократить вооруженные силы каждого государства до чисто символических размеров.

Китайские вооруженные силы были полностью уничтожены, а самые крупные армии на тот момент были у России и Соединенных Штатов. Поэтому именно в этих странах появилось наибольшее количество профессиональных военных, оставшихся без работы, и в высшие командные эшелоны военизированной организации, ставшей впоследствии Военно-космическим флотом Земной Федерации, попало непропорционально много выходцев оттуда. И даже теперь, когда два с половиной столетия теснейшего контакта земных культур превратили (по крайней мере во Внутренних Мирах) традиционные представления о национальности в предмет простой сентиментальной привязанности, среди офицеров ВКФ Земной Федерации по-прежнему было очень много русских и американцев.